Молотов. Наше дело правое [Книга 2] - Вячеслав Алексеевич Никонов

В тот же день Молотов со всеми почестями встретил в Москве китайскую делегацию, и начались очень непростые советско-китайские переговоры с участием Сталина. «Пакт Молотова — Гарримана» не вызывал у Чан Кайши ни малейшего восторга, из всего ялтинского соглашения китайской стороне понравилась только передача Москве Курильских островов. США заверили, что готовы поддерживать китайскую сторону в смягчении для них ялтинских условий, что придавало дополнительную уверенность и жесткость Сун Цзывэню. Но у Сталина и Молотова тоже были очень серьезные козыри. Во-первых, КПК, контролировавшая прилегавшие к Монголии северные территории. Во-вторых, уйгурское сепаратистское движение в Синьцзяне, во многом контролируемое из Кремля. Наконец, запланированное участие СССР в войне с Японией со вступлением войск в Маньчжурию. Глава китайского МИДа ежедневно докладывал о ходе переговоров Гарриману, а тот — Трумэну, который подталкивал китайцев к неуступчивости, но не к срыву переговоров. Переговоры с Китаем, не дав результата, были прерваны Потсдамской конференцией.

Потсдам находился в советской зоне оккупации, и все заботы по организации конференции, по обеспечению безопасности лежали на нашей стороне. За месяц сотни домов в пригороде Берлина Бабельсберге были очищены от населявшей его нацистской и деловой элиты Германии и подготовлены для членов делегаций. Трумэн поселился в желто-красном особняке во французском стиле, который американцы назвали Маленьким Белым домом. Черчилль — неподалеку в розовой вилле тосканского стиля. Сталин и Молотов обосновались в меньшей по размеру резиденции на Кайзерштрассе, 27, построенной в модернистском стиле архитектором Альфредом Гренандером, известным своими проектами станций берлинского метро.

Лидеры трех стран прибыли в Потсдам в эйфории победы, но с разными повестками. В глазах советских руководителей еще стояли победные салюты. Но путь в Берлин лежал через разрушенные Смоленскую область и Белоруссию. Их поезд подошел к дебаркадеру минского вокзала 15 июля. Сталин и Молотов вышли на вокзальную площадь, где их приветствовали аплодисментами жители города. Пригласили в вагон первого секретаря Белоруссии Пономаренко, и с ним вплоть до пересечения госграницы шло совещание о восстановлении республики и ее экономики[794]. Делегация, представлявшая разрушенную страну, была озабочена материальными вопросами в гораздо большей степени, чем их партнеры по переговорам.

Англии победа далась не самой большой ценой — 375 тысяч погибших. Курс Черчилля на конфронтацию с СССР обретал плоть и кровь, но самого премьера обуревала депрессия. 5 июля в Великобритании прошли всеобщие выборы, подведение итогов из-за сложности подсчета голосов размещенных в Европе военных должно было состояться только 26 июля. Все дружно предсказывали консерваторам победу, но многоопытного политика терзали мрачные предчувствия. На подъеме был Трумэн. 16 июля в пустыне Аламогордо в штате Нью-Мексико Соединенные Штаты испытали ядерную бомбу. О том, что испытание будет, Сталин и Молотов знали. 17 июля Трумэн провел совещание, на котором было принято принципиальное решение применить бомбу против Японии. Фактор бомбы сыграл огромную роль в Потсдаме: поддержка СССР в войне с Японией становилась не обязательной.

И именно в тот день состоялась первая встреча Сталина с Трумэном, который записал: Сталина «сопровождали Молотов и Павлов, который переводил. Присутствовал секретарь Бирнс, и Чарлз Болен был моим переводчиком. Сталин извинился за опоздание, сказав, что его здоровье уже не столь хорошее, как раньше. Было около одиннадцати, когда он зашел, и я попросил его остаться на ланч. Он сказал, что не сможет, но я настаивал.

— Вы смогли бы, если бы захотели, — сказал я ему.

Он остался. Мы продолжали разговор во время ланча. Он произвел на меня сильное впечатление, и мы вели прямой разговор«[795].

Затем главы государств отправились во дворец Цицилиенхоф, где и проходили официальные заседания конференции. Он был построен в годы Первой мировой войны для кронпринца Вильгельма, убежденного англофила, в псевдотюдоровском стиле с выступающими наружу деревянными балками, высокими трубами, псевдоготическими шпилями и витражами. Прибыв в этот дворец, Сталин, осмотревшись по сторонам, произнес:

— Да, в общем-то не особенно презентабельно. Дворец скромный. У русских царей было поставлено солиднее. Дворцы так дворцы! Лестницы так уж лестницы![796]

За круглым столом, специально доставленным из Москвы, советскую делегацию представляли Сталин, Молотов и Вышинский. По предложению Сталина председателем конференции стал Трумэн, который сразу же выступил с предложением, поддержанным остальными участниками: создать Совет министров иностранных дел Великобритании, России, Китая, Франции и Соединенных Штатов. Так возник СМИД, работе в котором Молотов посвятит много месяцев. В качестве основных задач Совета были названы подготовка «с целью передачи правительствам Объединенных Наций мирных договоров с Италией, Румынией, Болгарией и Венгрией» и предложение путей «для разрешения территориальных вопросов, которые остались открытыми по окончании войны в Европе».

18 июля в 11 утра встретились министры иностранных дел. Председательствовал новый госсекретарь США Джеймс Бирнс. По его инициативе расширили компетенцию СМИД, вменив ему еще и «подготовку мирного урегулирования для Германии». Молотов настоял после создания СМИД в составе пяти стран сохранить и трехсторонний, «ялтинский» формат встреч министров иностранных дел[797]. Из-за переговоров с коллегами Молотов пропустил встречу Сталина с Черчиллем, но застал визит Трумэна, чей кортеж в три часа прибыл к советской резиденции. Сначала был обед с неизменными тостами, затем — конфиденциальная беседа. Сталин ознакомил Трумэна с содержанием послания императора Японии с пожеланиями прекратить войну и предложениями принять принца Коноэ в Москве. Поинтересовался у президента, как ему поступить: ответить в общей форме, не отвечать вообще или отвергнуть предложение о диалоге. Трумэн высказался за первый вариант. Уже налицо было стремление Вашингтона держать СССР подальше от дальневосточной дипломатии.

На утреннем заседании министров 19 июля Молотов согласился с участием Франции в подготовке мирного договора с Италией, представил советские проекты решений по разделу германского флота и разрыву отношений с режимом Франко, предложил ускорить процесс ликвидации эмигрантского польского правительства. Конференция продвигалась медленно. «Третье и четвертое заседания Потсдамской конференции были посвящены различным вопросам, и ни по одному не было принято определенных решений, — вспоминал Черчилль. — …Вопросы о судьбе германского военно-морского и торгового флота, условия мира с Италией и оккупация союзниками Вены и Австрии также вызвали дискуссию и не были решены. Большинство проблем было передано нашим министрам иностранных дел для изучения и доклада»[798].

20 июля Молотов председательствовал на министерской встрече, где основные споры вызвала ситуация в Румынии и Болгарии, правительства которых западные страны отказывались признавать. Бирнс и Иден объясняли это тем, что там «имеются ограничения для прессы». Бирнс торопил с приемом в ООН Италии, Иден — нейтралов: Швеции, Швейцарии и Португалии. Молотов лоббировал бывших восточноевропейских сателлитов